|
| aka Demetr
|
Пост N: 142
Зарегистрирован: 19.01.07
Откуда: Россия, Н-ск
Рейтинг:
5
|
|
Отправлено: 08.01.08 21:47. Заголовок: Никакого ток-шоу в к..
Никакого ток-шоу в конце! Никакого бреда про яд кураре и два сердца! Собственно, вот финал романтической истории: "Кирин костюм хорошо отстирался. Вот только травмы не получилось. Эта сволочь Аристон никак не хотел ударять меня током, как я ни старалась. Может, я плохо старалась? Или полу-чила не то образование? Откуда гуманитарию знать, что нужно делать, чтобы ударило током? Впрочем, у Ванькиного кота и такого образования не было. Но повторить его способ я не рискнула. Слишком много радости для злых языков. Чёрт с ней, с электротравмой. Есть много других проверенных способов. Я запустила режим лёгкой глажки и получила Кирин костюм чистым, сухим, и почти отглаженным. Точно таким же я получила…… паспорт Камхи Виктора Валерьевича. Надо же, со-всем про него забыла! Следом я вытащила кожаную обложку, она почти не пострадала: Аристон – хорошая машина. В бачке валялась ещё какая-то бумага, серьёзная, с печатями и подпи-сями, правда, она была постирана, подсушена и слегка отглажена. Я развернула бумаженцию и с трудом смогла разобрать: « Договор об уступке прав требования 100% доли в ООО …….» название неразборчиво. Это была та самая бумага, из-за которой ублюдок Виль гонял нас по дому и убил трёх человек. Она была спрятана где-то в паспорте, скорее всего под кожаной обложкой, а паспорт лежал в кармане брюк. Наверное, Виль, когда обыскивал Виктора забрал всё из его карманов, а пас-порт или не нашёл, или пролистал и сунул обратно, потому что ничего в нём не обнаружил. Потом я, изображая великую сыщицу, нашла его и протаскала всю ночь в кармане широких Кириных штанов. Смешная история. Я налепила влажную бумагу на лицо, как Ива лепит китайские тканевые маски, проткнула пальцем дырки для глаз и засмеялась. Потом захохотала. - Ма, ты чего? – на пороге ванной стоял Васька с несчастным лицом. – Ну, ты чего? Он почти плакал. Я отцепила бумагу от лица. - Ма, я проживу без мастифа. Это очень трудная собака. Она очень много жрёт, а одни курсы дрессировки стоят триста баксов. А ветеринары! Прививки! Мы будем работать только на собаку! И потом, к ней только привыкнешь, она и помрёт. Собаки мало живут, ма! - Мало, - кивнула я. На работе я пылесосила, кормила рыбок, разбиралась с сигнализацией, учила новую роль - так и не поняла чью. Там была одна фраза: « Я никогда не устаю, у меня десять жизней!» Может, это была батарейка? Пальмы я мыть не стала, потому что стремянку украли риэлтеры с третьего этажа. Деля бегала к ним ругаться. Без пятнадцати пять я вспомнила, что должна явиться на допрос к следователю. Я быстро оделась, и ничего никому не сказав, ушла из агентства. На первом этаже, напротив вахты, я заметила парочку шустрых ребят с телекамерами и микрофонами. Не сообразив, что они по мою душу, я спокойно пошла мимо них, но когда они ринулись на меня, я побежала. Бегать в стоптанных сапогах было удобно, я промчалась через тяжёлые стеклянные двери, с размаху отпуская их перед носами парней. Выбежав на улицу, я молниеносно поймала такси. Следователь был такой молоденький, что разбудил во мне материнские чувства. Я старательно отвечала на все его вопросы, подробно воспроизводя события той ночи. Внутри у меня ничего не дрогнуло от воспоминания подробностей. Потом я долго сидела и подписывала каждый лист допроса, чувствуя, как снова внутри поселяется страшная тварь – пустота. Когда следователь меня отпустил, я вышла в коридор, твёрдо решив, что на ночь наглотаюсь элениума и запью его водкой. Где-то я слышала, что так можно с кайфом и безболезненно расстаться с жизнью. В коридоре стоял полумрак. Мерзкие, голубоватые лампы дневного света потрескивали и мигали, создавая иллюзию, что у меня не всё в порядке со зрением. Создавая иллюзию, что у драных перил возле лестницы стоит и курит в костюме цвета топлёного молока «сам Балашов». Я прошла мимо иллюзии, но она вдруг сильно закашлялась и сказала басом: - Я тебе звоню-звоню, а там берут трубку и орут, что это пункт проката подводных лодок! - Не знала, что ты куришь, - сказала я, глядя на тонкую сигарету в пальцах величиной с бананы. - А я только что начал, - он снова закашлялся и порассматривал сигарету. – Вот, стрельнул у гражданина начальника… По-моему, нужно подыскать что-нибудь поприличнее, может быть, сигару? - Ты от этой не загнись. - Да, голова кружится, - он потёр виски и отправил окурок в грязную урну. Интересно, зачем он напялил светлый костюм в промозглый, зимний вечер? - Я хотел позвать тебя в ресторан. - Ну, позови. Он попытался галантно подставить локоть, но взял траекторию чересчур низко и задрал полу моего пуховика мне на голову. - Ой, извини, - путаясь, он освободил мне лицо. - Да, нормально, - я прибила рукой неуклюжий пуховик к коленям, и сама взяла его под руку. Ресторан оказался так себе. Я не знала, как должно быть, но решила, что этот – так себе. Балашов поймал такси, прыгая на дороге в светлом костюме. Я не стала спрашивать, почему он без верхней одежды и без машины. Наверное, машина уже не его, а верхней одежды у него просто нет. Я не стала спрашивать, какой номер он набирал и как это нужно достать людей, чтобы они стали орать в трубку, что у них «пункт проката подводных лодок». - Где Эля, что с Кирой? – спросила я, пригубив минералку, в ожидании пока нам принесут заказ. Есть совсем не хотелось. Ничего не хотелось. Он пять дней набирал не тот телефон. Я ждала его с чемоданом, а он нашёл меня для того, чтобы позвать в ресторан. - Алевтина …. - Израилевна, - быстро подсказала я. - Да, выписалась из больницы и вернулась в свою затопленную квартиру. Сегодня. Эля вызвалась за ней поухаживать и пожить там с недельку. Кира… в СИЗО. Я нанял ей адвокатов, правда, не знаю, чем буду с ними рассчитываться. - Сейчас все работают в кредит, - усмехнулась я. – Кроме ветеринаров. - Да, - кивнул он. – А при чём здесь ветеринары?! Принесли закуску. Он поковырял вилкой салат. - Мы встречались пару раз с Севой Фокиным, у него, действительно, много знакомых в следственном отделе. Он сказал, что Кира начала давать признательные показания. С Вилем она познакомилась тупо, на улице, подвезла красивого парня до дома. Он снимал комнату где-то в частном секторе у какой-то древней старушки. Старушка умерла, родственников у неё не было, вот он и жил в полуразвалившейся избушке. Узнав, что парень мается без денег и без работы, Кира пристроила его электриком в коттеджный посёлок. И началось… Говорит, что влюбилась в него, как кошка, понимаешь?.. - Понимаю, - я посмотрела ему в глаза. Он имел вид человека, который хорошо питался и хорошо высыпался. Просто он досадно долго не мог до меня дозвониться, чтобы позвать в ресторан. - Виль задумал занять моё место, как ни смешно это звучит. Это была такая сумасшедшая игра. Он вдруг решил, что сможет отнять у меня всё, и, если уж не сам управлять бизнесом, то просто влезть в мою жизнь так, чтобы мне там не осталось места. Почему-то у него была идея-бзик переселить меня в ту самую избушку-развалюшку, а самому укатить с Кирой на Кубу. Он вытащил из кармана помятую сигарету без пачки и попытался раскурить её с другого конца. - Ширмой, жертвой и мозговым центром они выбрали Виктора. Виктор проглотил крючок в виде Киры и с жаром бросился выполнять план моего одурачивания, думая, что главный герой – это он. Зная меня как облупленного, он придумывает эту нехитрую манипуляцию с подписанием мною вслепую нужных ему бумаг. Он всё придумал и сделал за них. Естественно, он не стал светить нигде своё имя, в том числе и в налоговой. Он оформляет всё на глупого, необразованного электрика, которого подсовывает ему Кира. Когда дело сделано, Виктора решают убрать. Кира приглашает его встретить с ней Новый год и заодно показать ей злополучный договор, согласно которому у меня больше ничего нет. Виктор часто бывал у нас в доме, поэтому у охраны не возникает вопросов. Виктор любит коньяк, и Кира специально для него организовала бутылочку, хлебнув из которой, он должен был потерять сознание. Виль уже был в доме. Кажется, это у них называлось «на стрёме». Он должен был перетащить Виктора в его машину, сам спрятаться сзади, пустив Киру за руль. Ну и… как водиться… - Изобразить страшную аварию с пьяным водителем за рулём. - Да. Только им много чего помешало. Сначала в дом вернулся Иван Палыч. Скорее всего, он нашёл ту записку у Киры, и решил, инсценировав свой отъезд, вернуться незаметно в дом, чтобы проследить за Кирой. Он был очень щепетильный, Иван Палыч. Он никогда бы не сказал мне ничего такого, в чём не был бы точно уверен. Потом вернулся я, потому что мне позвонила, кстати, не Тамара, как мы думали, а секретарша Виктора. Она, оказывается, имела на него виды, и ей не нравились его свидания с Кирой. Она и Тамаре позвонила, но Тамара просто наняла частного детектива Севу Фокина, чтобы тот записал на специальную аппаратуру факт свидания её мужа с Кирой. Ну вот, а тут ещё и торт… Я кивнула. Балашов оставил попытку раскурить сигарету, подозвал официанта и попросил его принести толстую гаванскую сигару. Официант кивнул и умчался, скользя и лавируя так, будто катился на коньках. - А тут ещё и торт… - повторил Балашов. - Ты не сказал, что теперь с домом, всем остальным… Я в этом ни бум-бум, но тебя же всё-таки обманули! - Я сам в этом виноват, - он так скривился, будто мясо, которое он ел, было невыносимо кислое. – Кто же в этом виноват, кроме меня? В общем, там не всё так просто было. Сначала, оказывается, я подписал бумаги, согласно которым я брал кредит у некой фирмы, оставляя при этом в залог свой дом и прочее имущество. Фирма эта, как оказалось, принадлежала Виктору. Увидев, что я легко подписал такие документы, Виктор и Кира пошли дальше – подсунули договор купли-продажи, который я тоже, не глядя, подмахнул. - Договор об уступке прав требования ста процентов доли в ООО….. название неразборчиво. - Да, - он перестал жевать и удивлённо уставился на меня. – Да, это так правильно называется. Откуда ты знаешь, ведь ты в этом ни бум-бум?! - Я постирала этот договор вместе с Кириным костюмом и паспортом Виктора. Он посмотрел на меня с недоумением ребёнка, который не понял урок, и отхлебнул из фужера красное вино. Проскользив между столами, около нас затормозил официант. На подносе у него лежала толстая тёмная сигара. Балашов взял её, повертел, и положил на стол. Он явно не знал, что с ней делать. Я заметила, что сигара в его руках смотрится гораздо органичнее, чем мятая сигарета. - Я же говорил Вилю, что договор ему ни к чему, сделка и так зарегистрирована… Договор можно потерять, постирать, хотя какая теперь разница?.. Всё на Виле, наследников нет, всё отходит государству. - Государству?! – эхом повторила я. - Да. Кроме дома и имущества, они в залоге под кредит, который я якобы брал у фирмы Виктора. Это отходит Тамаре, она наследница. - Тамаре?! Он кивнул. - И ты ничего не будешь с этим делать?! Он посмотрел на меня весело, помотал отрицательно головой, и снова начал крутить в руках сигару. - Кажется, её обрезают, - подсказала я. Он взял со стола нож и стал резать кончик, кажется, не с той стороны. - Понимаешь, Тамара осталась одна, у неё ребёнок, она инвалид. Я всё начну сначала, мне не нужен этот дом и это чёртово имущество! Я хочу всё начать с чистого листа! Он раскурил, наконец, сигару, затянулся, задохнулся и всерьёз закашлялся. - Кажется, ими не затягиваются, - снова подсказала я. – Ну да, у тебя же новое производство! - Да! – он перестал кашлять, отвёл руку с сигарой подальше, чтобы не дышать вонючим дымом, глаза его заблестели. - Да, я начинаю производство развивающих игрушек и пособий для обучения детей по системе Монтессори! – он громыхнул своим басом на повышенных оборотах. Хорошо, что в зале почти никого не было. Люди устали праздновать и ресторан пустовал. - Ты же нищий! - У меня репутация! Связи! Мне дадут деньги под честное слово! Я не нищий, я богач! За эти дни я понял, сколько хороших, верных людей есть на свете! Он поднёс сигару к носу и вдохнул пахучий дымок. - У тебя всё будет хорошо, - тихо сказала я. – Ты начнёшь новую жизнь. Он кивнул короткостриженной чёрной башкой. - Мне пора, - я сняла со спинки стула свою сумку. Он снова кивнул и вытащил из кармана мобильный. - Я вызову тебе такси. - Я сама поймаю. Он снова кивнул и осторожно понюхал дым. - А где ты будешь жить? – зачем-то спросила я. Он посмотрел на меня отрешённо, мечтательно, и снова кивнул, будто его заело на этом жесте согласия во всём и со всеми. Он не спросил, как правильно мне позвонить, не вызвался меня проводить. Он кивал, улыбался и нюхал сигарный дым. Я не стала ловить никакое такси. Я купила в аптеке упаковку элениума, а в киоске – бутылку водки. Я пешком дошла до Нэлькиного дома, чтобы отдать ей тысячу долларов. Нэлька попыталась напоить меня кофе и выведать новые подробности нашумевшей новогодней ночи, но я решительно сослалась на больную голову и ушла. - Да, выглядишь ты паршиво! – крикнула вслед мне добрая Нэлька. – Купила собаку? Я зачем-то кивнула. До дома я тоже шла пешком. Шла часа два, может, потому что медленно, может, потому что было холодно, а может, я пошла не той дорогой. Все два часа я обдумывала только одну проблему: выпить сначала водку, а потом лекарство, или сначала лекарство, а потом водку. Очнулась я у дома так ничего и не решив относительно последовательности приёма спасительных средств. Навстречу мне прошёл Вадик с большим чемоданом в руке. Двор был плохо освещён, и он меня не заметил. А может, он не заметил меня потому, что меня уже не было? Странно, почему он ушёл, я ведь утром так и не сказала ему, чтобы он собирал чемодан. Или он ушёл, потому что меня уже нет, и никто больше не закинет в холодильник минимальный набор продуктов? Вадик медленно шёл по неосвещённой дорожке, худой, неуклюжий, несчастный. Его чемодан болтался на ветру, потому что особо утяжелять его Вадику было нечем. Я хотела крикнуть ему, чтобы он оставался, всё равно моя комната скоро освободиться, но голос пропал, я хлебнула холодный воздух и ничего не стала кричать. Дома было подозрительно тихо. Относительно чисто. И незнакомо пахло. Васька не вышел меня встречать. Это меня устроило – незачем ему запоминать меня в таком виде. Не разуваясь, я прошла по коридору и толкнула дверь в комнату Вадика. Диван не был привычно застелен мятой простынкой, в комнате было прибрано, окно открыто, в комнате гулял холодный воздух, вытесняя запахи нищеты и безделья. На спинке стула Вадик забыл светлый пиджак. Я удивилась, что у него был такой хороший пиджак, взяла его двумя пальцами и выбросила в окно. Пиджак красиво спланировал вниз, на дорогу. Я пошла к Иве. Узнаю, была ли сегодня Флюра, или нужно искать новую прислугу. Я открыла дверь. Кровать Ивы была пуста. Кровать Ивы была пуста и я испугалась так, что ноги подогнулись в коленях. - Мама! – заорала я, бросилась в ванную, в туалет, в коридор. Наверное, она в больнице. Или в морге. - Мама! Дверь моей комнаты открылась, и оттуда на сверкающей никелем коляске, словно королева на троне, выехала Ива. Она посмотрела на меня с усмешечкой. - Лорка, чего ты орёшь? – Она поехала на меня плавно, бесшумно, кажется, у таких колясок это называется «электропривод» и стоят они… - Чего ты всё время орёшь? На плечах у Ивы, словно мантия, была накинута шуба из голубой норки. Я подошла к Иве, пощупала её, норку, коляску, потом себя, снова Иву, и снова шубу. Наверное, я уже выпила элениум с водкой, только забыла. - Испачкаешь! – дёрнулась Ива в коляске. – Слушай, Лорка, говорят, сейчас в Москве новая мода – есть цветы. Как ты относишься к тому, чтобы поужинать орхидеями? - Как отношусь? Нормально отношусь. Хорошо. Только где их нарыть в это время суток? Ива посмотрела на меня как президент на провинившегося министра. - Это твои проблемы, Лорка, - сказала она и укатила в свою комнату. Я набрала воздух в лёгкие и крикнула: «Васька!» Васька молчал. Я пнула дверь в его комнату, почти наверняка зная, что там увижу. Васька сидел на полу, на четвереньках. Напротив него сидел телёнок. Он вилял чем-то вроде хвоста, и я поняла, что это собака. - Гав, - жалобно сказал Васька, - ну, пожалуйста, гав! Собака молчала. Васька поцеловал её в нос, в глаз, и снова в нос. - Она немая? – тихо спросил Васька, не отрывая глаз от собаки. - Ах, она ещё и сучка! – я схватилась за дверь. - Девочка, - поправил он. – Последняя. Больше в городе нет. - Грета, - сказала я. - Пусть будет Грета, - кивнул Васька, - ну гав! Я нашарила в сумке таблетки. Выпью одну. Или сначала водки? Рюмки были на кухне. Рюмки были на кухне, а ещё там был Балашов. Он стоял у раскрытого холодильника и грустно разглядывал пустые полки. На нём был всё тот же светлый костюм, только без пиджака. Кухня с его присутствием стала значительно меньше, и пахло в ней глупым парфюмом. - Будешь смеяться, - сказал Балашов, - но я опять хочу есть. А мой предшественник утащил последний сырок. Я бросила сумку на стол. - Я же спросила – где ты собираешься жить? Если бы ты признался, что здесь, я купила бы что-нибудь. - А ты не купила? – Он раскрыл мою сумку, порылся в ней, вытащил пачку таблеток и бутылку водки. – Странный наборчик, - сказал он. - Да, вот так и живём, с колёсами. - Ладно, давай сто рублей, я сгоняю в ночной магазинчик… - У меня нет сто рублей. - Чёрт, и у меня нет! Вообще-то, у меня была, конечно, заначка, но я… - Знаю, купил шубу, коляску и сучку. - Девочку. Кстати, последнюю в городе. Я пошла в коридор и разделась. - Как зовут твою маму?! – крикнул он. Вот сейчас я ему отомщу. За всё. - Иветта Апполинарьевна, - крикнула я, - а её сиделку - Флюра Фегматовна. Не вздумай ошибиться, дамы очень обидчивы! Я зашла на кухню и попалась ему в охапку. - Знаешь, - засмеялся он, - я остался в одних штанах! - Точно. Пиджак я выбросила в окно. - Зачем? – удивился он и неуверенно чмокнул меня в нос, как Васька свою собаку. - Не нравятся мне светлые пиджаки. - Да?! А я постарался вырядиться. Даже надушился, - он потёр свою шею, словно пытаясь что-то с неё стереть. - Парфюм мне тоже не нравится. Он кивнул, и я поняла, что никогда в жизни он больше для меня не вырядится и не надушится. - А что ты сказал Вадику? Его не так просто выставить из этого дома. - Моему хорошему приятелю в коттедж нужен сторож. Еда и жильё бесплатно, плюс приличная зарплата. Я наврал, что место вакантно только до утра, если успеет… - Знаешь, - сказала я, - это хорошо, что у меня холодильник пустой. Как у О’Генри – каждый должен в жизни познать голод, войну и любовь. Он захохотал, закинув голову назад, показывая огромную, белозубую пасть. - Война у нас уже была! – сказал он. - Любовь я тебе организую! – пообещала я. - Голод у нас уже есть! Здорово, что холодильник пустой! Значит, мы молоды, полны сил и у нас всё впереди! - А Эля и Сидоров сюда переедут? Он лежал рядом и, борясь со сном, усиленно делал вид, что внимательно меня слушает. - Да, Лорочка! - Интересно, как они уживутся с Васькой и Гретой? - Конечно, Лорочка! - Ты возьмёшь меня в секретарши? - Да, Лорочка! - А в замы? - Конечно, Лорочка! - А кого ты ещё хочешь, мальчика или девочку? - Да, Лорочка! "
|